Странно, но даже горечь отступала понемногу, терялась вместе с минутами, уходившими в прошлое, оставлявшими после себя странное послевкусие.
Алерой слабо удивился, когда в ответ на его тихо высказанное желание добраться до берега Акабанэ пообещал ему его выполнить, как обещают ребёнку, как будто снова успокаивая… Чувствуя, что сходит с ума, Алерой только сильнее обнял его, печально морщась и закрыв глаза.
Это не поддаётся логике… Думать не хочу. Позволить себе не думать стыдно… Не понимаю ничего.
Просто обнять, ощутить ровное тепло, идущее от Куродо, слушать спокойный теперь ритм дыхания, чувствовать осторожные и какие-то бережные прикосновения. Почему этого так хотелось, Алерой не мог понять, но спустя несколько мгновений – долгих, наполненных тихим шумом воды и постепенно уходящей лёгкой печалью он понял, что уже боится отпустить Акабанэ. Это уже было если не ересью, то дикостью, после всего, что тот сделал, сложно было найти более неподходящий момент для того, чтобы начать испытывать что-то вроде необходимости в этом человеке, или доверия к нему, или ещё какого-то подобного ненормального чувства, из тех, которые Алерой обычно с презрением игнорировал.
Может быть, именно потому, что игнорировал, сейчас это казалось… почти драгоценностью, каждый вздох, лёгкое прикосновение губ к щеке, влажный шёлк волос Куродо, само ощущение того, что он близко. Это было странно, Алерой не мог понять, что с ним творится, но и особенного желания понимать причины он уже не ощущал…
Они поплыли к берегу. Чёрная, тяжёлая вода канала уже не казалась такой тёплой, как прежде, она теперь давала лишь неприятное ощущение бездны под ногами, в которую мягко, но неотвратимо тянет.
Всё ещё хочется нырнуть туда, на самое дно, и избавить себя от необходимости когда-либо что-то думать…Сколько бы я ни отгонял мысли, мне ещё предстоит помучиться от них, от этого никуда не деться.
И снова от ненужного безрассудства его удержал Акабанэ, просто тем, что, пока они плыли, прижимал его к себе и улыбался… Улыбался, когда они добрались наконец до берега, когда обнял его ноги, от чего Алерой недоумённо вздрогнул и почувствовал, что и уголки его губ приподнимаются в слабой ответной улыбке.
Сидеть на каменном берегу было холодно. Ветер всё ещё налетал холодными порывами с канала, заставляя его свинцовые воды идти лёгкой рябью; неприятно холодил всё тело, заставляя как-то жалко съёжиться, он был свежим до дрожи. Алерой обернулся, когда Куродо приблизился к нему с рубашкой, смешно раскинувшей рукава и чем-то напомнившей ему раненую птицу.
Вздохнул, когда «раненая птица» легла ему на плечи, когда руки Куродо заскользили по его спине, груди, собирая воду, мягко сжали волосы… Рубашка стала немного сырой, но зато Акабанэ обнял его, Алерой со странно-тоскливым ощущением подумал, что у него щиплет глаза, как будто организм намекает, что не прочь заплакать, таких намёков со стороны себя же он не помнил с детства, да и тогда его сложно было довести до подобного проявления эмоций.
Если подумать, никто и никогда так не делал. Казалось бы, какая разница, промок я, замёрзну или нет. Никому никогда не было дела, да и не должно быть, но я не думал… что Куродо, он умеет так заботиться… о человеке вроде меня. Это странно, сам я так не умею…
Вспомнилось детство. Одиночество под гулкими и тёмными сводами библиотеки, блуждание в тенях, которые раз за разом открывают тебе новые грани, неизменно-чёрные и тусклые, но с новыми оттенками тоски или печали. Невыразительная старь и тишь родного дома, из которого сначала бежать хотелось, пока не привык. Алерой судорожно помотал головой, очередной порыв ветра хлестнул его по лицу, словно приказывая не забываться.
И теперь… Куродо… Человек, который хотел его убить, а затем стал ближе, чем он вообще позволял кому-либо быть. Алерой болезненно, тихо вздохнул и, повинуясь внезапному желанию, взял одну руку Куродо в свои, расправил ладонь, медленно провёл по ней пальцами…
Ладонь была узкой, сильной. Пальцы Алероя на мгновение остановились на шраме от скальпелей, такими отметинами на ладонях Акабанэ был знаменит, как убийца. Руки, которым привычно было нести смерть. Похожие на его собственные. Алерой порывисто прижал эту ладонь к своей груди, склонил голову, лицо всё ещё против воли было печально наморщено, он с трудом справлялся со странными, внезапно одолевшими его эмоциями.
- Ты, наверное, сейчас собирался уходить? Но я бы хотел спросить тебя, может, останешься? Каков будет твой положительный ответ?
Алерой поднял голову и чуть повернулся, чтобы взглянуть в глаза Куродо, всё с тем же болезненным выражением на лице. Некоторое время он молчал, раздумывая, потом судорожно сжался и приник к Акабанэ, понимая, что дрожит.
Ему до ужаса ярко представилась тишина и пустота собственной квартиры, нарушаемая механическим и безразличным рёвом процессоров компьютера. Вспомнилась смятая жёсткая постель, в которой снятся не кошмары даже, а нечто заунывно-тоскливо-беспросветно-серое, как и вся остальная его жизнь. Он представил себе, как повернёт ключ в замочной скважине и с каким привычным идиотски-довольным металлическим лязгом закроется дверь за его спиной. Ото всего этого внезапно захотелось кричать, настолько ненавистна была мысль об этом сейчас, темнота на мгновение распустилась вокруг него чёрным облаком-взрывом, выйдя из-под контроля.
Неимоверного усилия воли ему стоило призвать мысли к порядку, убрать цветок-кляксу непроглядной черноты, это было то же самое, что запереть её в себе обратно. Голос звучал тихо и как-то надломленно.
- Если я уйду сейчас… Пойду домой, я, наверное, сойду с ума. Там холодно… пусто… Не хочу сходить с ума окончательно.
Он всё ещё сжимал руку Куродо в своих, с какой-то непонятной ему самому болезненной нежностью, прижался к нему всем телом, пытаясь унять дрожь, ему внезапно стало страшно, что тот уйдёт, остаться одному, одна мысль об этом была невыносима.
- Не уходи и ты. Пожалуйста… Не оставляй меня одного, – Ещё тише сказал Алерой, и эмоции всё-таки вырвались из-под его контроля, не было просто сил сдерживать их дальше. Он порывисто, быстро повернулся и обнял Куродо, спрятал лицо у него на груди, губы дрожали. Прижался к нему крепко, как только мог, закрыл глаза, не в силах что-то ещё сказать. В голове крутилась всё та же фраза – «не оставляй меня одного», тусклые и сумрачные холодные мысли-картинки о привычной пустоте и тьме… Хотелось забыться, не думать об этом, как-то прогнать эти мысли, но он, кажется, уже не мог призвать к порядку и собственный разум.
Набережная
Сообщений 31 страница 37 из 37
Поделиться312009-03-02 13:35:06
- Мудак Самозабвенный
- Зарегистрирован: 2009-01-22
- Приглашений: 0
- Сообщений: 375
- Уважение: [+26/-0]
- Позитив: [+24/-0]
- Пол: Мужской
- Провел на форуме:
11 дней 0 часов - Последний визит:
2009-09-08 14:38:41
Поделиться322009-03-03 11:45:26
- Dr. Jackal *Legend*
- Зарегистрирован: 2009-01-22
- Приглашений: 0
- Сообщений: 399
- Уважение: [+32/-0]
- Позитив: [+29/-0]
- Провел на форуме:
10 дней 22 часа - Последний визит:
2012-05-26 00:48:01
Нелепо, смешно, безрассудно, безумно... Волшебно... почему-то на ум приходили именно эти слова, почему-то за последние несколько минут бреда в мыслях прокручивалось больше, чем за последние несколько лет...
Сидеть на каменном берегу было холодно, но это сейчас абсолютно не волновало, отходя на второй план, уступая трон Его Святейшеству Безумию, которое теперь хоть и стало более спокойным, тем не менее, давало о себе знать, то и дело опрокидывая мысли, словно забавляясь.
Когда Алерой дотронулся до его ладони, Акабанэ слегка вздрогнул, потом склонил голову, уткнулся лбом в плечо Алероя, закрыв глаза, словно сейчас все свои органы чувств направил на ладонь, прислушиваясь к ощущениям от прикосновения.
- Я тебе уже говорил, у тебя очень приятные руки... - Шакал слегка приподнялся, поерзал, чтобы прижаться к Алерою сильнее, застыл. - Никогда не думал, что такие руки могут встретиться у убийцы...
Вторая рука теперь лежала на талии парня и все еще сжимала сведенные вместе края рубахи. Алерой коснулся шрама на его ладони, Акабанэ поднял голову, потянулся, чтобы щекой коснуться мочки уха Алероя, улыбнулся, все еще держа глаза закрытыми.
- Однажды меня огорошили замечанием, что эти шрамы похожи на те, что остались у Иисуса от гвоздей, которыми его приколотили к кресту...- голос был тихий и очень мягкий, почти громкий шепот - Я тогда не знал, смеяться мне или удивляться... Мне иногда кажется, что они появились не случайно, ведь тот же Император Молний генерирует ток, но у него не остается абсолютно никаких отметин, а словно в насмешку... Впрочем, это не важно...
Тишина длилась несколько секунд. Затем Алерой порывисто прижал его ладонь к своей груди и опустил голову. Пальцы ладони слегка задрожали, Куродо тоже склонился, коснулся губами основания шеи Алероя, языком провел чуть вверх, рука на талии прижала Алероя ближе. Пряно-пьяное полубезумное счастье снова опрокинуло все мысли, разметало по ветру остатки здравого смысла, смело начисто такие понятия, как "логика" и иже с ними.
Он оторвался от шеи Алероя всего за мгновение до того, как тот повернулся к нему, взгляды пересеклись, Куродо сам не заметил, в какой момент снова успел открыть глаза, потому что все равно не воспринимал то, что видел.
Алерой приник к нему, Акабанэ почувствовал, что тот дрожит, обнял как-то почти отчаянно, словно пытаясь уберечь от всего мира, от ветра, от холода, от дрожи, уберечь настолько, насколько это было в его и силах, а если потребуется, то выйти за их границы любой ценой ради этого человека.
Резко обдало колючим холодом, этот холод заставил задохнуться на мгновение, прежде чем Куродо осознал, что воздух вокруг стал чернее, и в этой черноте захотелось прижать Алероя еще сильнее, словно тьма может навредить тому больше, чем самому Акабанэ, как ни безумно это звучало, ведь Алерой, по сути, имел над ней власть, а Куродо - нет. Всего несколько секунд и тьма растворилась, словно впиталась обратно в Алероя.
Так вот что бывает заперто... что боятся показать.. что выходит иногда из под контроля... кажется, теперь я знаю вкус отчаяния и, быть может, одиночества.. новый вкус, другой...
- Если я уйду сейчас… Пойду домой, я, наверное, сойду с ума. Там холодно… пусто… Не хочу сходить с ума окончательно.
Быть может, вкус сумасшествия... пустынно-холодного сумасшествия, которое преследует всю жизнь... Странно, что было следствием, а что - причиной? Тьма в тебе проснулась от одиночества и отчаяния, или же одиночество и отчаянье были призваны ей, как верные слуги, как ненавистные спутники? Ты от одиночества и отчаянья пробудил Тьму или Тьма, в расплату за способность, пробудила этих двоих в тебе?
- Не уходи и ты. Пожалуйста… Не оставляй меня одного,
Алерой, кажется, не выдержал, прижался к нему, обнял так сильно, как только мог, и улыбка полубезумного счастья снова стала ползти по губам Доктора Шакала, руки стали гладить спину парня, прежде чем крепко обхватили, без слов доказывая, что никуда не отпустят и, тем более, никуда не денутся.
- Помнишь... - голос был тихим, ласковым, в нем слышалась улыбка. - когда мы дрались, я пообещал, что буду в твоем распоряжении, пока смерть не разлучит нас? Сейчас это как-никогда в силе... А если мы станем работать вместе, тем более... - потом добавил совсем тихо, на самое ухо Алерою - Я никогда не оставлю тебя одного... Я всегда буду рядом... обещаю... - одна рука коснулась головы Алероя, стала гладить и пальцами перебирать пряди.
Нелепо, смешно, безрассудно... безумно... волшебно...
Губы Алероя дрожали, Куродо в очередной раз вспомнил, что а дворе не 30 градусов тепла.
- Не хочу, чтобы ты мерз... Сейчас что-нибудь придумаем...
Он стал подниматься, прижимая Алероя к себе, утягивая вверх. Прижал сильнее, делая несколько шагов от воды.
- Пока не слишком холодно, но скоро, думаю, и это тепло уйдет... Надо приготовиться.. - Акабанэ улыбнулся.
Над перилами возвышались грациозные флаги с рекламами. Какая-то выставка, социальная реклама, вещающая про год равных возможностей, какой-то очередной безликий йогурт - белая баночка на залитом солнцем и облепленном облаками небе с заставляющим вспомнить физику лозунгом "Легче воздуха". Шакал усмехнулся, пальцы сжали лезвие появившегося в ладони скальпеля, который в следующее мгновение полетел к флагу с очередным чудом пищевой промышленности. Бросок был точным, скальпель перерубил верхний узел крепления флага и вернулся к Шакалу, материя бессильно обвисла, покачиваясь на ветру, держась только на узле нижнего крепления, руку протяни, красота. Что и сделал Куродо, резким и сильным движением руки сжав ткань и безжалостно отдирая ее от шпиля.
- Как думаешь, люди сильно огорчатся, если с утра не узнают, что есть какой-то великий йогурт легче воздуха? - спросил Акабанэ с улыбкой, флагом укрывая Алероя. Флаг был массивный - метр в ширину и четыре в длину. - Вот, теперь когда похолодает, незаметно будет, а пока... - положил флаг на землю, сложив по длине вдвое, чтобы холод земли меньше чувствовался. Сел, увлекая за собой Алероя. На этом впрочем, не остановился, мягко надавил тому на грудь ладонью, прося лечь, навис над ним, почти лег, опираясь лишь на локоть одной руки, второй коснулся щеки Алероя и поцеловал того, снова мягко и ласково, но ускоряя ритм, языком нежно касаясь то его губ, то запуская тот дальше и касаясь его языка. Мысли снова спутались, распластались по ветру и взлетели в небо, покидая голову, Куродо не помнил, сколько длился поцелуй, знал лишь, что тепло в груди нарастало пока не достигло своего пика - и Акабанэ прижался уже сильно, энергично, с жаром целуя, позволяя пламени убавить силу, выплескивая ту наружу. Отстранился, посмотрел в глаза Алерою, лег с ним рядом, обнял ласково и коснулся губами его плеча.
- Мне кажется, или небо сегодня тоже спятило? Звезды никак не хотят стоять на месте... Ты когда-нибудь видел падающую звезду? - спросил Акабанэ.
Поделиться332009-03-03 20:53:06
- Мудак Самозабвенный
- Зарегистрирован: 2009-01-22
- Приглашений: 0
- Сообщений: 375
- Уважение: [+26/-0]
- Позитив: [+24/-0]
- Пол: Мужской
- Провел на форуме:
11 дней 0 часов - Последний визит:
2009-09-08 14:38:41
Ночь уже полностью вступила в свои права, оделась прохладным ветром, как шелестящим плащом, на небе тусклым акварельным мазком проявилась луна. Она имела какой-то равнодушно-высокомерный вид, один тревожащий глаз посреди тёмного неба, отражающийся в медленных водах канала. От канала понемногу сизыми лапами полз туман, от этого Алерою хотелось зябко поёжиться, всё как будто понемногу погружалось в ирреальность, единственным пусть безумным, но всё же реальным островком среди этого ночного лиходейства казалось пространство, отчерченное объятием Куродо и их общим теплом, которое питалось прикосновениями, как костёр питается деревом.
Привычная тьма была повсюду, но в помимо обычного стылого шёпота в ней звучали оттенки сюрреалистического. Я не буду её слушать сейчас… Достаточно, проклятье. – Мелькнула быстрая, загнанная мысль.
От прикосновений рук Акабанэ, тихого и спокойного звучания его голоса Алерой слабо улыбнулся, почти против воли – губы сами понемногу растянулись в неуверенной улыбке, чернота понемногу стала отступать. Брови удивлённо-растроганно приподнялись, на лице, несмотря на улыбку, снова проявилось задумчивое с оттенком в печаль выражение.
Кажется, я насторожил его со своей тьмой… Почему-то я испытываю благодарность. Какие мотивы могут быть у него для того, чтобы спасать меня от моих собственных демонов здесь? Почему мне уже не кажется странным забота этого человека, зачем было срывать мою маску и снимать свою, показывая лицо? Эта притча о Сатанаиле… Если одиночество для Куродо таково, то он счастливее меня в стократ, ведь в этой легенде есть возможность хотя бы предполагать существование равного себе. Если так… Если по крайней мере сейчас, после всего, что было, он знает, что не одинок, могу ли я быть уверенным в том же, хотя бы на несколько часов, пока солнце не взошло и это безумие не кончилось?
- Я бы хотел, чтобы эта легенда работала и для меня, – Тихо, скорее самому себе, чем Акабанэ, сказал он, закрывая глаза. – Хотя бы сейчас я могу поверить, что она работает? – В голосе появились оттенки просьбы, теперь он уже не был уверен, что вопрос риторический и он обойдётся без ответа, просто отчаянно хотелось поверить в то, во что здравомыслящий человек не поверил бы в подобной ситуации.
Он выслушал фразу Куродо об отметинах, завершавшуюся словами «не важно», поспешные слова чуть не сорвались с языка, но Алерой, удивлённо послушав себя, промолчал, раздумывая, почему слово «не важно» в применении к Акабанэ вызвало у него протест, хотелось по-детски заявить, что нет, важно…
- Руки… То же можно сказать и о тебе, Куродо, – Тихо ответил он, задумчиво, с каким-то странным, несколько робким удовольствием снова называя его по имени. Сам звук этого имени приятно повис в воздухе, просто подумать, что он может назвать Акабанэ так, было неожиданно приятно, хотелось сказать ему это слово на ухо, тихо, придать этому особенное значение, и Алерой с внезапной то ли хулиганской, то ли невозмутимой уверенностью пообещал себе, что так и сделает. – Руки, которые могут быть смертельно опасными и совсем другими, одновременно, - Он задумчиво вздохнул и продолжил, всё так же тихо, как будто не хотел, чтобы кто-то, кроме Куродо, услышал его – логика явно его подводила, поскольку они были одни на набережной. – Твои отметины… Я всегда думал, что каждому времени – свои пророки и свои каратели. Кто знает, что сделал бы Иисус, если бы ступил на землю в наши дни. Возможно, вместо праведного слова он выбрал бы в качестве инструмента воздействия тысячу лезвий. И если вдруг он это уже сделал – кто знает, чья воля склоняет к убийствам безумцев вроде тебя и меня… Те, чей разум работает по другим схемам, которые могут показаться абсурдными - быть может, они просто немного ближе… к абсолюту…
При словах Акабанэ о их бое память стала подсовывать Алерою картинки тех моментов, фрагментарно, как будто не могла воспроизвести всё целиком – демонический огонёк в глазах противника, изящные росчерки клинков, прорезающие воздух… Тогда это было похоже на танец, в котором тот, кто ведёт, выиграл, ведомый – погибнет. И слова… сказанные тогда как будто в шутку, или в насмешку, и такие желанные сейчас.
Это ведь то, что мне давно хотелось слышать. Никогда… не быть… одному, разогнать холод и эту тусклую повседневную бессмысленность, как бы я хотел верить в то, что это возможно…
- Эти слова тогда… Я их помню. Тогда я был уверен, что «смерть» в этой фразе главное. – Пробормотал он, потом Акабанэ потянул его с собой, подняться на ноги.
Глядя на то, как тот сильным, точно рассчитанным движением бросает скальпель, сдирает материю со флага, Алерой невольно слабо улыбнулся, залюбовавшись его движениями, теперь он мог, пожалуй, позволить себе это… Это был тот же самый Куродо, с которым он бился тогда – теперь он точно был в этом уверен, и эта уверенность почему-то обрадовала его, как будто он уверился, что под маской был тот самый человек… Который ему был нужен.
Манипуляции с флагом привели к тому, что они снова оказались на земле. Алерой лежал на куске неба с облаками и паре букв, смотрел на Акабанэ снизу вверх. Тот тонким силуэтом нависал над ним; за его спиной мерцали звёзды и снова, кажется, еле заметно двигались; Алерой позволил себе заглянуть в глаза Куродо, почему-то сердце пропустило удар и забилась ускоренно – маски не было, то бесовское безумие, которое он видел на лице того ранее, снова проявилось, и теперь до странного легко верилось в слова о смерти, не способной разлучить.
Глядя вот так в глаза Куродо, Алерой никак не мог успокоить часто бьющееся сердце, и в какую-то долю мгновения понял, что хочет, чтобы тот поцеловал его, мысли снова на мгновение дрогнули и ушли, осталось только ощущение присутствия Акабанэ и звёздная корона вокруг его головы.
Может быть, сегодня исполняются желания, таким странным образом? – Мелькнула быстрая мысль, прежде чем он получил поцелуй, которого хотел, нежный, постепенно разгорающийся, уже не останавливая себя, встретил губы Акабанэ своими, отдал ему инициативу, бессознательно, забываясь, чувствуя, как где-то в глубине грудной клетки распускается странный хрупкий цветок нежности и доверия, этому не хотелось препятствовать, и он просто отдался ощущениям; краски, в которые был окрашен этот момент, захватили его, тепло понемногу снова разлилось в груди и стало распространяться по животу вниз, руки слабо сжали плечи Акабанэ, чтобы не дать тому отстраниться, если бы это пришло ему в голову.
Когда поцелуй прекратился, Алерой на мгновение замер, успокаивая слегка сбившееся дыхание, прислушиваясь к странной, тихой радости, медленно захватывавшей его, перехватил взгляд Акабанэ и слабо улыбнулся, ласково, насколько мог. Запустил руки в его волосы, притягивая его голову к себе ближе, и сделал то, что ему почему-то хотелось, почти шёпотом, касаясь губами его щеки, тихо произнёс его имя, как будто пробуя его на вкус, с каким-то странным удовлетворением, и одновременно с вызовом, хотелось повторить его, но он не стал этого делать и позволил Куродо отстраниться.
- Мне кажется, или небо сегодня тоже спятило? Звезды никак не хотят стоять на месте... Ты когда-нибудь видел падающую звезду?
Звёзды теперь и правда слабо дрожали на небе, кажется, их ритм подчинился той беспричинной радости, которую ощущал Алерой, он лишь обернулся и слабо пошевелился, когда Куродо опустил голову ему на плечо, устраиваясь удобнее. Не мотивируя свои действия, снова нашёл его руку и слабо сжал её в своей.
- В детстве… Я любил смотреть на них, сидя ночами на крыше, туда можно было выбраться с чердака. – Зачарованно ответил он, глядя в ночное небо, на звёздный калейдоскоп,- Я загадывал желания на падающие звёзды. Тогда у меня ещё были эти странные драгоценности – желания, и достаточно наивности, чтобы верить в возможность их исполнения…
Поделиться342009-03-07 14:04:06
- Dr. Jackal *Legend*
- Зарегистрирован: 2009-01-22
- Приглашений: 0
- Сообщений: 399
- Уважение: [+32/-0]
- Позитив: [+29/-0]
- Провел на форуме:
10 дней 22 часа - Последний визит:
2012-05-26 00:48:01
Каким бы грустным ни был этот факт, пришлось скрепя сердце признавать, что ночь все более властно окутывала мир, наполняла его особенной музыкой ветра, приносила горьковатые нотки в послевкусие дыхания, и сильнее касалась кожи, проводила мокрым пером по спине, снизу вверх, заставляя изредко вздрагивать от холода и незащищенности. И сильнее прижимать к себе Алероя, потому что сейчас верилось, что это - самое дорогое тепло, которое надо сохранить любой ценой. Куродо посмотрел на барельеф на соседнем берегу, он как-то немного забыл, что хотел узнать, что же там изображено. Его предположения не оправдались, да и сюжет, кажется, был необычный, неканонический - два рыцаря спина к спине стояли, окруженные мифическими чудовищами, вражескими воинами, невиданными растениями, расстилавшимися под ногами у дерущихся, причудливыми зверьми. И почему-то, несмотря на то, что рыцарей было всего двое против целой армии, Куродо сейчас верилось, что они устоят, победят...
- Как думаешь, те двое смогут выстоять? - Куродо показал рукой на двух рыцарей в центре, а затем вернул руку на живот Алерою, провел выше, к груди, на плечо, снова вниз, согревая...
- Я бы хотел, чтобы эта легенда работала и для меня. Хотя бы сейчас я могу поверить, что она работает?
- Если ты задаешься этим вопросом, значит, у тебя есть сомнения, а если у тебя есть сомнения, значит, ты уже не убежден, что в мире нет никого, способного тебя понять. Мы слышим похожую музыку, она может быть разной, но у нее единый источник, мы оба привыкли нести смерть так, словно это всего лишь бытовая обыденность, нас обеих душит безумие, если в течение долгого времени кровь не сочится сквозь сжатые пальцы, не отдается жестяным звоном в сердце, медью во рту... Да и... к тому же, я уже верю и вижу, что ты можешь меня понять, значит, и у меня есть неплохие шансы на понимание тебя. И я готов на все, чтобы этого понимания достигнуть. Абсолютно на все. Ты только не уходи, чтобы я всегда был рядом...
Вера... то, что очень редко просыпается в убийце. И все же просыпается, слышишь, как екает, переключаясь, переключаясь, сердце, как в грудь словно начинает входить новый воздух. Мне кажется, я уже слышал щелчок в твоей груди, еще пока неуверенный и слабый, но он был... И от этого щелчка стало тепло, словно это был щелчок, который обычно издает выключатель, когда в комнате включают свет... маленькое персональное солнце, закованное в дугу и две струны, в сферу из стекла... тепло... это самое главное...
- Иисус... Иисус, думаю, покачал бы головой и отвернулся. Тогда он пришел в мир, которому был нужен, где его ждали... Нашему миру не нужны пророки, нужны мусорщики, которые заставят поредеть шесть миллиардов потерянных людей, нужны крупье, которые бесстрастно заберут все фишки, которым не посчастливилось оказаться на выпавшем на рулетке номере. Нужны палачи, не делающие различия между королями и слугами… Но никак не пророки, потому что все алтари давно пали.
Безумцы... да, действительно безумцы, но, Боже мой, насколько легче может быть безумие, разделенное надвое, выплеснутое в поцелуй, превращенное в страсть, перелитое в желание, которое, по сути, лишь грань того самого безумия, но какая пьянящая, затягивающая, словно наркотик, приятная грань...
- Эти слова тогда… Я их помню. Тогда я был уверен, что «смерть» в этой фразе главное.
Куродо покачал головой, сказал тихо.
- Сейчас я уверен, что в этой фразе главное "НАС"...
От поцелуя по спине прошли мурашки, руки дрогнули, тело словно ощутило чувство полета - до замирания дыхания, до кружения в голове, до бешеного галопа сердца. Хотелось прижаться как можно ближе, обнять как можно сильнее, отдать всю нежность, все тепло до последней капли, согреть, дать понять, насколько дороги тебе эти прикосновения. Посвятить всего себя кому-то другому...
И одновременно глотнуть, собрать в ладони как можно больше тепла его тела, утолить жажду, почувствовать его вкус в полную силу, со всеми нотками до самой последней. Сохранить все эти воспоминания, все это тепло в сердце, как самое дорогое в мире сокровище...
В какой-то момент Акабанэ с наслаждением понял, что теряет рассудок, и просто упал в объятия безумия, отдал бразды правления пьянящему желанию - тогда поцелуй и набрал полную силу, в нем появилась страсть, нежность, отчаянье, настойчивость... Останавливаться не хотелось, хотелось вечно тонуть в этом желании, забываясь, не думая о реальности, чувствуя только тепло и ответ - вот что сейчас было самым главным...
Когда оторвался от губ Алероя, голова все еще кружилась, улыбка получалась сумасшедше-счастливой, взгляд скользил по лицу Алероя, словно глаза хотели вырезать в памяти каждый сантиметр лица... Услышал, как Алерой назвал его по имени, выдохнул.
- Улыбайся так почаще... только мне, только для меня... И всегда, что бы ни случилось, называй меня только по имени.. пожалуйста...
Небо покачивалось, словно пьяное, заставляло взгляд то и дело скользить от одной звезды к другой, а ладонью - сильнее сжимать ладонь Алероя. Хотелось протянуть руку, собрать звезды, рассыпать по их импровизированному ковру, положить одну прямо в уголок губ Алероя, а затем поцеловать, нежно, мягко, чтобы почувствовать тепло этой звезды, тоже расделенное на двоих, в кои-то веки раз не забрать полностью себе, и почувствовать почти детскую радость от того, что с кем-то чем-то приятным поделился. И не просто с кем-то, с тем, кто сейчас был нужнее воздуха.
Может, это и есть пресловутое человеческое счастье, чувство которого я однажды безвозвратно потерял? Когда тебе не нужно ничего и никого больше, достаточно того, что есть сейчас и здесь...
- тебе кажется, что убийца не имеет права на наивность? - тихо спросил Шакал, губами касаясь шеи Алероя. - Когда-нибудь расскажешь мне про свой дом? Про тот, откуда ты пришел, где провел детство и впервые услышал Тьму?
Обнял парня сильнее, все еще холодало.
- Алерой.. тебе не холодно? Не хочу, чтобы ты мерз, даже совсем немного... Какая-то очень прохладная ночь...
Он на секунду задумался, придвинулся ближе, прошептал на самое ухо парню.
- Пойдем, когда совсем похолодает, ко мне? Я заварю тебе чаю, приготовлю что-нибудь для тебя, покажу библиотеку... Там тепло, там уютно, там можно провести всю ночь, встретить утро.. проследить, как оно плавно переходит в вечер и снова увидеть ночь... Но там тоскливо одному, нестерпимо тоскливо, чай не греет, мягкие кресла не радуют, библиотека становится, а библиотека становится лишь потенциальными дровами, или же просто собирают пыль... день за днем, год за годом...
Поделиться352009-03-11 22:43:34
- Мудак Самозабвенный
- Зарегистрирован: 2009-01-22
- Приглашений: 0
- Сообщений: 375
- Уважение: [+26/-0]
- Позитив: [+24/-0]
- Пол: Мужской
- Провел на форуме:
11 дней 0 часов - Последний визит:
2009-09-08 14:38:41
Ночь, терново-звёздная корона вокруг головы Куродо, дымка в чёрном небе, отдалённый шум и плеск воды о бетонную клетку канала – Алерою в который уже раз показалось, будто реальность ускользает от него, или она и вправду ускользала не в первый раз… Было холодно. Акабанэ грел его своим прикосновением, сдержанной тяжестью тела, это казалось странным, немного смущало, как подарок, настолько ценный, что стыдно его принимать.
Алерой взглянул через канал, проследив за рукой Куродо, туда, где барельеф с его причудливыми фигурами нависал над кисельной гладью воды, которая не отражала ничего, кроме чёрного неба – в ней не было даже звёзд. Сначала перед его мысленным взглядом опять побежали разворошённые воспоминания – картинки, заставив непроизвольно наморщиться – в нём говорила уязвлённая гордость, качество, которого в нём было полно, даже слишком много, потом он увидел рыцарей, спиной к спине поднявших мечи против каменного воинства.
- Как думаешь, те двое смогут выстоять?
- Вряд ли… – Медленно, размышляя, ответил Алерой, опускаясь обратно наземь. Он никогда не был оптимистом, или, может быть, его собственное недавнее поражение придало его восприятию странные декадентские оттенки, как бы то ни было, две фигуры против орды казались тонкими, маленькими, как будто каменные рыцари вязнут в водовороте каменных чудищ, вот-вот преклонят колени, каждый – от своих ран, разделенных на двоих…
- Мне кажется, всё, что им остаётся – умереть вдвоём, вместе, как сражались… – Тихо продолжил он, неуверенно взглянул в глаза Куродо, ресницы дрогнули, как будто он от какого-то неуместного смущения хотел отвести взгляд, но затем справился с этим. Взгляд тускло-серых, как будто затянутых дымкой, глаз в полуночно-чёрные, почти как вода и как небо над головой… - Наверное, это была бы хорошая смерть. Я сам бы хотел умереть рядом с тем, кому доверял бы настолько, чтобы сражаться рядом с ним, спина к спине.
Ты согласился бы умереть рядом со мной, Куродо? А если бы была возможность сбежать, уйти, пожертвовав жизнью того, кто тебе доверился? Если бы я вот так сражался, против тысячи, вместе с тобой… – Этот вопрос был почти вслух, ярко читался в глазах Алероя, пока он не разогнал сумрачные мысли, но после фразы Куродо о понимании эмоции, которые он только смог загнать обратно в темницу то ли безразличия, то ли игнорирования, снова вырвались обратно.
Алерой снизу вверх взглянул в лицо Куродо, пытаясь найти там спокойствие, и прочитал в нём, неуверенно, доверие, это снова был подарок, в который не верилось, не получалось его принять, может, просто потому, что я отвык… да и не умел никогда доверять. Как инвалид, гордящийся своими костылями… отвратительно… Тьма снова поползла языками-змеями вокруг, казалось, эти импульсы черноты голодно потянулись к Акабанэ, к единственному источнику тепла, участия, что был рядом. Алерой сжал рукой ладонь Куродо, зажмурился, собирая проклятую тьму обратно, чтобы она, не дай бог, не коснулась источника света, горячих рук, которые сейчас спасали его от его собственных демонов, и заговорил тихо, не открывая глаз.
- Понимание… Ты так легко… сказал эти слова. Что всегда будешь рядом. Я никогда не слышал такого от людей… Никогда не говорил сам. – Он всё ещё не открывал глаза, как будто боялся это сделать, просто слушал дыхание Куродо, ощущение того, что он близко.
Если то, что я начинаю сейчас чувствовать – доверие, то я никогда не доверял никому до этого, так, выходит? Это просто было не нужно. Гордиться костылями…
Открывать глаза больше не хотелось. Гордиться костылями – тоже, поцелуй оставил на губах слабый сладко-горьковатый привкус, Алерой ощутил себя связанным этим послевкусием с Акабанэ, ощущение проявилось ещё раньше, но только сейчас набрало силу, стало звучать громче, почти пугать своей непривычностью.
Хорошо. Смирись наконец, гордец…
- С первым лучом солнца волшебство исчезнет… Карета превратится в тыкву, Золушка потеряет туфельку на ступенях лестницы…Вот чего я боюсь, Куродо. – Тихо, почти неслышно сказал Алерой, высвободил руку из ладони Акабанэ и мягко провёл ладонями по его груди, как будто чтобы удостовериться, что тот настоящий, хотя бы пока, ведь ночь ещё только набирала силу. Ладонь медленно скользила по гладкой горячей коже, на секунду останавливаясь на каждом шраме, в таком поведении было что-то детское…
-Вот… Вот это, моя отметина… – Пробормотал он, останавливая руки, слабо улыбаясь, всё ещё с закрытыми глазами. Ощущения от прикосновений так, без зрительного дополнения, были сильнее, ярче, кожа Куродо казалась Алерою уже совсем горячей наощупь, чувствовалось, как движется грудь того в такт дыханию, Акабанэ и правда был похож на факел, источник света. Свет, который горит для кого-то…
- О пророках… Когда Иисус пришёл к людям в первый раз, они распяли его. Никто его не ждал, кроме апостолов. И сейчас он был бы пророком без алтаря, как ты и сказал. Крупье… Это не то. Я хотел бы найти своё место в этой схеме, но то, что ты предложил, как-то… мелочно. Хотя бы в чём-то иногда так хочется оставаться идеалистом, пусть это глупо, нелогично или даже иногда смертельно…
От шёпота Куродо, тихого, как будто тот рассказывал тайну, что-то, что не предназначено слышать, по коже побежали мурашки, мешая сосредоточиться на смысле его слов, однако, когда Алерой всё же уловил его, смущение обрушилось на него почти ощутимой волной, в разы явственнее, ближе стало ощущение присутствия Акабанэ, Алерой наконец открыл глаза и одурманено посмотрел на него – мягко почти светящаяся в темноте кожа, глаза, в которых слова отражаются искрами… искренности? Захватило дыхание, Алерой внезапно подумал, что Куродо странно, почти демонически красив, до этого он запрещал себе отмечать это в таком ключе, а потом ему стало не до того… Захотелось ещё поцелуя, это было сильное влечение, сродни жажде, маленькими коготками пробирающееся вдоль позвоночника; Алерой потряс головой, разгоняя морок, но чувство осталось, словно ожидая подходящего момента - проявиться с новой силой.
Всё. Это конец, я отравлен. Я боюсь, что если поверю ему, не смогу без этого ощущения потом. Это слабость, недопустимо, но я ничего не могу поделать больше. Безумие уже разделилось на две части, это странное ощущение – я рад? Счастлив? Один яд на двоих. Один человек не вынес бы всей его тяжести. Я боюсь, когда Куродо уйдёт, мне будет невыносимо одному из-за этого яда. Но пока… Господи, пусть я потом буду проклинать себя за глупость, за наивность, которую не получилось искоренить в себе – я поверю. Потому что хочется. После всего, что было, меня тянет к нему сильнее с каждой минутой. Это нездорово, но сопротивляться не хочется и не получается. Пусть я потом буду проклинать себя за глупость…
- Спасибо… Куродо… – Еле слышно, почти шёпотом сказал Алерой, давая согласие, и улыбнулся, как будто подводя итог своим мыслям, немного безоружно, и до странного счастливо, пусть это было ещё не совсем уверенное счастье. Тусклая дымка ушла из серых глаз, сменившись мягкими искрами – радости, нежности. Потом, с ощутимым смущением в голосе, продолжил, - Пойдём… После одной мелочи… – Потянулся ближе к Куродо, несколько неуверенно, но одним импульсом, быстро, коснулся губами уголка его губ, это нельзя даже было назвать поцелуем. Знак… доверия, нежности, ласки, ему хотелось, чтобы Акабанэ понял, что он принял решение, и не сомневался в том, каково оно было. Откинулся обратно наземь, поправил разметавшиеся по ткани флага волосы, седую прядь, упавшую на лицо, с немного безумным огоньком в глазах взглянул вверх, на усыпанное звёздами ночное небо, которое затягивало своей глубиной.
Отравлен лучшим из ядов…
Поделиться362009-03-13 23:42:01
- Dr. Jackal *Legend*
- Зарегистрирован: 2009-01-22
- Приглашений: 0
- Сообщений: 399
- Уважение: [+32/-0]
- Позитив: [+29/-0]
- Провел на форуме:
10 дней 22 часа - Последний визит:
2012-05-26 00:48:01
-Вряд ли...
Акабанэ покачал головой.
- Ты просто блещешь оптимизмом... - полушепотом сказал Куродо, коснувшись щекой плеча Алероя. - хотя, наверное, ты прав, если бы армия была не каменной, выстоять было бы чудом. Но я верю в чудеса.. Мне кажется, художник тем, что запечатал картину в камень, дал этим двоим шанс — отдохнуть, набраться сил для новой атаки... не упасть... ведь кажется, что они на грани... но теперь они не упадут, никогда... только вместе с мостом...
«С каких пор ты начал верить в чудеса? Или нет... лучше, сколько времени прошло с того момента, как ты перестал в них верить?»
- Но знаешь... такую смерть можно считать победой... если они будут стоять так до последнего вздоха, то они умрут победителями... Если бы у меня было право выбора, я бы тоже выбрал такую смерть...
«Признайся, ты ведь иногда думал об этом... Редко, стараясь отогнать эти мысли подальше, проигноривать... В горячке боя, когда иногда вспоминаешь, что надо вертеться волчком, ожидая удара в спину... если ты этого не произносишь, это не значит, что этого нет...»
Алерой повернулся к нему, вопрос отражался в его глазах, Акабанэ с каким-то замиранием сердца отметил, что у Алероя великолепный цвет глаз, серебряно-стальной, холодный, но в то же время с жемчужной искрой, оставленной светлячками звезд, затягивающий, пьяняще-чарующий, глубокий, словно хранящий в себе целый мир из тех, которые выстраиваются из света, преломленного через грани бриллиантов, наполняются все новыми чертами из оттенков, искр, кусочков тепла... удивительно, но даже тепло в этих глазах было, пока неуверенное, тоже словно преломленное через бриллиант, но от этого не менее живое. Но самое главное — в эти глаза хотелось смотреть... казалось, что можно было молчать и просто ловить взгляд, понимая все без слов. На мгновение дыхание замерло, мысли стерлись, сравнялись, потеряли очертания, все, кроме одной. Мысли о том, что он с готовностью умер бы, стоя с Алероем спина к спине, сжав на прощание руку, тем самым и поблагодарив и попросив прощение за все, чем успел обидеть.. Акабанэ вздохнул, прижался ближе, повел плечами, поправил одну прядку за ухо Алерою, снова обнял. Закрыл глаза, опустил голову, сказал очень тихо.
- может, эти двое тоже когда-то сказали друг другу «пока смерть не разлучит нас»...
Куродо увидел темные язычки, поборол желание коснуться пальцем и почувствовать, что это такое, колючее ли, холодное ли?
Улыбнулся...
- легко? У Иешуа в разговоре с Понтием Пилатом была такая фраза «Правду говорить легко и приятно»... мне кажется, она сейчас очень кстати... - глаза Алероя были закрыты, Куродо не удержался и коснулся пальцами его щеки, провел. - все иногда бывает впервые, все слова и ситуации... и если тебе еще никогда не говорили, что ты стал самым дорогим человеком для кого-то, то когда-нибудь ты обязательно это услышишь... может, даже сегодня утром... - кожа была мягкой, приятной, хотелось дотянуться и коснуться ее губами, и Куродо с трудом удержался лишь после того, как дотронулся губами до плеча парня.
- Вот чего я боюсь, Куродо...
Акабанэ попытался обнять как можно более ласково, успокаивающе, словно хотел тем самым оградить от лучей солнца, которые обязательно появятся утром.
- не бойся... пожалуйста... Если для этого нужно всего лишь, чтобы солнце не взошло, то я что-нибудь придумаю. Волшебство исчезнет только вместе с нами... Обещаю...
«Наверное, это правильно... Бороться за свое счастье».
- Скажи... Если твоя тьма коснется меня... Она станет светлее? - Почему-то этот вопрос казался важным.
- Вот… Вот это, моя отметина…
- да... твоя... Но не только отметина... Там еще сердце... Совсем близко...
- Это не то.
- Когда тебя часто проклинают, ты несешь боль, смерть, тоску... У меня никогда не получалось тешить себя мыслью, что я несу возмездие, что это — моя великая цель, даже не моя, что моими руками действует Бог, судьба, Провидение... что я не просто убиваю случайных людей, а это план Рока, они заслужили... просто не получалось и все...
Алерой открыл глаза, взгляд у него был сейчас особенным, в нем было что-то дразнящее, в то же время нечто растерянное, какое-то смятение... хотелось коснуться его, как хочется коснуться драгоценного камня, осторожно, бережно, самыми кончиками пальцев... Акабанэ помедлил немного, потом мягко коснулся пальцами нижней губы Алероя, провел медленно и ласково, не отрывая от губ взгляда затуманенных глаз.
- Спасибо, Куродо... Пойдем... После одной мелочи...
Движение было порывистым, слегка неуверенным, но мгновенно отпечаталось в сердце. Акабанэ широко по-кошачьи улыбнулся, по-детски коснулся пальцем кончика носа Алероя.
- Это не мелочь... - сказал он, вставая. Пошел надевать джинсы. - Так решено? Идем ко мне... у меня будет и теплее, и уютнее, чем здесь...
Плащ был еще влажным, холодным, но Куродо без промедлений натянул его на голое тело, без рубахи, запахнул, чтобы случайные прохожие на улице ничего не заметили. Быстро поднялся по ступеням, взял шляпу, гитару вложил в футляр и снова спустился, подошел близко к Алерою.
- Пойдем? - осторожно взял его за руку, мягко потянул.
----> Дом Акабанэ.
Поделиться372009-03-16 18:55:50
- Мудак Самозабвенный
- Зарегистрирован: 2009-01-22
- Приглашений: 0
- Сообщений: 375
- Уважение: [+26/-0]
- Позитив: [+24/-0]
- Пол: Мужской
- Провел на форуме:
11 дней 0 часов - Последний визит:
2009-09-08 14:38:41
Смерть можно считать победой. Слова Куродо прозвучали отголосками собственных мыслей Алероя, ему внезапно пришла в голову смешная идея, что, может, от того, что было и что они сейчас лежат, крепко обнявшись, мыслям легко переходить из одной полубезумной головы в другую, может, по каким-то не видимым глазом нитям.
Смерть можно считать победой, когда умирать не жалко, вот так…Умереть победителем – это умереть, зная, что рядом кто-то, с кем хотелось жить. Меня заносит куда-то куда не надо…
- может, эти двое тоже когда-то сказали друг другу «пока смерть не разлучит нас»...
- Если они и сказали это… Кажется, даже смерть не разлучит их всё равно. Если последний вздох на двоих, то и дух одного воина, последовав за ним, найдёт другой… – Пробормотал Алерой Отто и снова стал жмуриться. – Снова меня заносит не туда. – В этот раз фраза была сказана вслух, себе под нос, с укором, поскольку звучало двусмысленно… Хотя вряд ли в его положении можно было вообще говорить о двусмысленности.
- Есть японская история о том, как один странствующий самурай, постучавшись в первую попавшуюся дверь в поисках ночлега, встретил человека. Тот накормил самурая, предоставил ему кров. На следующий день самурай не ушёл, потому что очень сдружился с этим человеком, они разговаривали, бродили по окрестным лесам… Через неделю воину всё же пришлось уйти, его звал долг, но перед этим они принесли друг другу клятву верности и почёта. Самурай отправился дальше, обещал вернуться через месяц, но месяц прошёл, его всё не было и не было… Когда человек, ждавший его возвращения, очередным вечером вышел на крыльцо своего дома, он увидел призрак. Самурай погиб в бою, но его дух вернулся к тому человеку сказать, что всегда будет рядом. – Алерой рассказывал тихо, ему самому было непонятно, с чего ему вздумалось рассказывать легенду, одну из многих, что он прочитал, когда только приехал в Японию; он закончил рассказывать и несколько смутился, отвёл взгляд от глаз Куродо.
Какую же ересь я несу…
- Так бывает, когда последний вздох разделен на двоих, неважно, как далеко они находились друг от друга… – Прибавил он совсем тихо, поясняя свой рассказ, и замолк. – Но, когда ты говорил о наивности… Убийце нельзя быть наивным. Воину нельзя позволить себе быть романтиком… Это слабость, непозволительная, и, наверное, я должен был бы сказать, что смерть для тех двоих с барельефа – проигрыш, конец карьере. Но сказать не получается.
- когда-нибудь ты обязательно это услышишь... может, даже сегодня утром...
- Сегодня… утром, – Задумчиво повторил Алерой Отто, озадачившись тем, какой смысл был у этих слов, дополненных прикосновениями. С закрытыми глазами он ощутил касание губами до своего плеча, слабо пошевелился, машинально, и вздохнул.
Руки, губы, взгляд… Такие ласковые, для того, кто, по той притче, является Сатанаилом, и для какой-то твари, что может считаться равной ему. И слова. Я никогда не думал, что услышу это. Да и не хотел, наверное, или запрещал себе хотеть, задумываться на эту тему, потому что это больно, не нужно. Что будет утром? Этот морок не уйдёт, Куродо не исчезнет вместе с теплом своих рук? Это очень странно слышать и ещё более странно думать об этом…
Слова об отметине возле сердца заставили Алероя ещё больше задуматься, как-то растерянно, тем временем Куродо обнял его ещё сильнее, как будто этим хотел доказать искренность всего, что сказал, хоть этого уже и не было нужно, в слова верилось, а ещё больше верилось в ощущение того, насколько он близко, в размеренный стук его сердца, в этом было что-то болезненное и одновременно приятное, и без этого ощущения уже невозможно было представить себе, наверное, не только этот безумный вечер, но и ближайшее время.
Яд, работающий как наркотик.
- Тьма… Мои тени уже касались тебя. Я не знаю, посветлеет ли тогда этот мрак, быть может, станет чуть другим, приобретёт другие оттенки. Он уже… приобрёл другой оттенок, не тот, что был раньше, оттого, что ты рядом, Куродо. Может быть, он станет обратно тем, чем был, через какое-то время…
Когда Алерой открыл глаза, то поймал взгляд Куродо, открытый, но несколько… затуманенный? Может быть, зачарованный, совсем как взгляд самого Алероя минутами ранее… От прикосновения к губам захотелось улыбнуться, и, несмотря на то, что это могло помешать Куродо, уголки губ всё же предательски поползли вверх, взгляд серых глаз ещё смягчился.
Потом прикосновение прервалось. Алерой прикрыл на мгновения глаза, после озорного замечания Куродо, а потом тот отошёл, встал и отдалился буквально на несколько метров, к скамье.
Прикосновения исчезли, тепло ушло, и, несмотря на то, что умом Алерой понимал, что Акабанэ рядом, в нескольких шагах, ощущения не хотели в это верить, кричали о том, что холодно, что злой ночной ветер кусается, заставляя вздрагивать. На какую-то безумную долю секунды стало страшно. Как будто волшебство всё-таки исчезло, как если бы грош цена была тому, что было сказано здесь и в воде, от такого предположения со стороны распоясавшихся ощущений Алерой на мгновение замер, всё так же лёжа на траве и глядя в небо, показавшееся теперь холодным и далёким.
Потом Алерой обернулся. Куродо стоял у скамейки со шляпой в одной руке и его гитарой – в другой. До того, как тот успел запахнуть пальто, полоска кожи хулигански мелькнула, обрамлённая с обеих сторон чёрной тканью, и пропала. Алерой улыбнулся, встряхнул головой – волосы всё ещё были мокрыми – и поднялся на ноги.
Голова неожиданно закружилась, наверное, потому что он был сильно одурманен до этого. Может быть, события вечера и ночи отняли у него много сил, но это была приятная усталость, странно, но это чувство хотелось запомнить, чтобы потом ощутить ещё раз.
Рефлексы убийцы сработали безотказно, Алерой, разумеется, не упал, сохранив равновесие, и медленно пошёл к горке своей одежды, лежавшей на камне набережной.
Быстро, как мог, натянул штаны, носки, обулся, одел футболку. Веяло свежестью, почти льдом, тонкая ткань не особенно спасала от холода, и назад Алерой бросился быстро, насколько мог.
Приближение Куродо почему-то заставило его волноваться, он старательно всматривался в темноту, чтобы различить его лицо. Воспользоваться собственной тьмой для этого в голову почему-то не пришло, это было бы неправильно, не то…
Когда Акабанэ приблизился, Алерой почти вопросительно глядел ему в лицо. Оттого, что рука Куродо была протянута для него, сердце на мгновение замерло, лёгкая, всё ещё недоверчивая радость – недоверчивая не от того, что он не верил Акабанэ, просто от того, насколько чуждым было это ощущение –заставила губы растянуться в улыбке. Алерой принял протянутую ему руку, и позволил вести себя.
Гитару Куродо ему так и не отдал. Как будто я сам бы её не донёс..! Несёт, как портфель школьнице… – внезапно подумал Алерой и довольно сильно покраснел.
-Да… пошли… – Пробормотал он, старательно отворачивая сердитое и одновременно почти смеющееся лицо от Акабанэ, чтобы, не дай бог, тот не заметил, как он покраснел. – Не отпускай руку, пожалуйста…
------> Дом Акабанэ